Остался за старшего

(По рассказу Елены Пономаренко)

В тот день светило ярко солнце. 
Отец наш собирался на войну.

Залито лучиком оконце, а мы глотали с братьями слезу. 

Сквозь тюль смотрели удивлённо, как папа маму целовал.

Она же причитала громко, повиснув на его плечах.

Её тихонько отодвинув: - "Василь?!" - ко мне шагнул отец.

Я голову назад чуть запрокинул.

- Ты здесь за старшего малец!

- Годочков бы ему поболе, а то всего-то - шестой год - 

запричитала мама поневоле, не представляя, что нас ждёт.

- Ну будет, будет тебе, Люба! Детишек - слышишь?! Береги! -

И проводив на фронт отца у клуба, во след шептали: 
- Сохрани!

Собрали дома чемоданы и, мать присев, шептала мне: 

- Сыночек мой, ты богоданный, как жить в чужой-то стороне?!

- Не плачь, мы все сейчас такие. У Сёмки - батя на войне.

Эх, жаль, что братья не большие, но я их старше и сильней.

А дальше нас везли в машине. Была бомбёжка на шоссе...

И я, схватив мальцов с корзины, скорее к лесополосе.

А бомбы падали, свистели. И грохотало так вокруг!

Братишки чудом уцелели. И маму я увидел вдруг.

Она бежала с чемоданом, но тут накрыл нас снова свист.

Воронка, мама в позе странной, и я кричу: 
- Ты гад, фашист!

Горит машина на дороге, водитель Коля, наш - убит.

А тёть Марина вся в тревоге, ко мне с братишками бежит.

Потом военная машина нас подобрала всех живых -

В воронке - мы лежали тихо. 

Солдаты: маму и других - тихонько всех похоронили, 
А нас на станции - в детдом. Мы всю войну в том доме жили, пока не встретились с отцом.

Я знаю мой рассказ тяжёлый, но тяжелей всего война!

Хлебнули много, много горя. Да будет проклята она!

© Copyright: Адилия Моккули, 2015

Свидетельство о публикации №115042308550